В октябрьские дни каждого из последних пятнадцати лет судакчане, неравнодушные к поэзии и вообще чуткие к художественному мировидению, проводят встречи памяти о Татьяне Алюновой (1959-1998), творчество которой заслуженно признано ярчайшим явлением литературного Судака. В этом году традиционная встреча памяти превратилась в событие республиканского масштаба. И не только потому, что в ней приняли участие 38 представителей писательских союзов и литературных объединений Крыма, прибывших в Судак на свой очередной Форум. А более всего потому, что литературное действо, свершившееся на нём (представлением поэзии судакской Чайки в спектакле школьного театра «Ника» (руководитель Лоскот Л.Н.) и в обсуждении особенностей творчества Татьяны Алюновой поэтами из разных городов Крыма), было столь вдохновенным, что стало эмоциональным и смысловым эпицентром всего Форума.

Обстоятельный и интересный журналистский комментарий к этому Форуму был представлен в «Судакских вестях» Владимиром Докшиным (№43 от 25 октября). И здесь, по прошествии времени, необходимого на осмысление, хотелось бы поделиться пониманием значения этого события для литературного движения, и не только в нашем городе. Одна из плодотворных возможностей развития литературного процесса как раз и видится в расширении и углублении представлений о духовном и художественно-эстетическом смыслах творчества поэтов столь редкого дара, как Татьяна Алюнова.

Говоря обобщенно, можно сразу заявить, что в ходе этого Форума с творческим портретом Т. Алюновой произошла зримая метаморфоза: он наполнился новыми красками и дополнительной глубиной. А в сочетании с публикациями последних лет – об особенностях её поэтики – обрёл невиданную ранее цельность. Для убедительности приведём конкретные доводы из различных критических отзывов.

Напомним, что в коллективном размышлении о творчестве нашего поэта на Форуме приняли участие Галина Яковлева (Феодосия), Тамара Егорова (Ялта), Вера Любчик (Евпатория), Мария Скарабей (Евпатория), Александр Ярошевский (Судак). Несмотря на различие подходов, все они отметили редкую силу психологического воздействия произведений Т.Алюновой. Как выразилась Галина Яковлева, её стихи «оставляют прекрасное послевкусие». Не эта ли неизгладимость впечатления от стихов является главным признаком истинного поэта? Поэта, а не версификатора, честолюбиво расцвечивающего разными красивостями прозаические смыслы. Все единодушно отмечают пленяющую самобытность алюновских поэтических интонаций. А Тамара Егорова вообще называет «органическую неприязнь к обыденности и банальности» главной чертой поэзии Алюновой.

Во всех отзывах больше всего акцентов сделано на потрясающей воображение глубине её поэтической мысли, часто шествующей по опасному краю иррационального. И вообще, как отметила Вера Любчик, творчество Т. Алюновой являет яркий пример обретения иммунитета от непостижимости иррационального. И этим, утверждает Вера Любчик, наш поэт помогает и другим обрести «иммунитет на неприятие простого и понятного» и «поднимает душу в тёмную рань на непрекращающийся поиск неизведанного». Все участники дискуссии о творчестве Т. Алюновой почувствовали наполненность мистических прозрений поэта её ощущениями вселенской гармонии и вечной красоты, которые утверждаются ею сквозь романтическое сокрушение о несовершенствах видимой реальности. И печаль поэта от этих несовершенств – «высокая печаль» – «не утомляет, а очищает и освежает сердце» (В. Любчик).

Все исследователи подчёркивают философскую стереоскопичность и неизъяснимое обаяние художественного мира нашего поэта, особенно в отражении таких «невообразимостей», как время и вечность. Говорят, что поэты уже давно всё сказали о трагическом характере необратимости времени. Но Татьяне Алюновой всё же осталось что сказать, ибо она остро ощущала и «каратовую роскошь минут», и «графитовую пыль» от их разрушения. А «осознание вечности», которым органично пропитан поэтический мир Татьяны Алюновой как раз и порождает чарующую, обескураживающую мистическую окраску творчества поэта (Т. Егорова). Все эти рассуждения приводят к выводу о совершенном владении Татьяной Алюновой поэтикой Неизвестного, поэтикой Ничто, что и позволило ей так свободно ориентироваться в различных пластах времени. В размышлениях о поэтической глубине стихотворений Татьяны Алюновой отмечается также сосредоточенность поэта (при выборе художественных средств) не на красочной метафоре, а на символе, как на более мощном средстве выражения связи Замысла об этом мире и его реальных проявлений.

Интересное наблюдение представила в своём лингвистическом исследовании Мария Скарабей. Она показала, что нарушения норм литературного языка в творчестве Татьяны Алюновой приобрело характер ярких средств художественной изобразительности, пояснив, что такая способность приживается лишь в поэтике творцов первой величины. И с этим трудно не согласиться: ведь любое нарушение литературных норм стихотворцами иного масштаба тотчас воспринимается как ошибка или несообразность. 

Александр Ярошевский, лично знавший поэта, особо отметил редкостное созвучие поэтики Чайки с характером эпохи социального разлома 90-х годов: она сумела найти литературные средства, чтобы передать художественную правду о разрушении у своего поколения былой цельности мировосприятия. 

Во всех рассматриваемых откликах на поэзию Татьяны Алюновой отвергнуты утвердившиеся в прежних критических статьях поверхностные суждения об авангардистской природе её творчества. В оригинальных средствах её стиля участники нынешней дискуссии склонны видеть не «экзальтацию авангардистки», а реалистическую основу, сложно опосредованную «высотой духа» столь незаурядной личности (Т. Егорова).

«Погружение в глубокие колодцы… мысли» Татьяны Алюновой, предпринятое проницательным поэтом и литературоведом Ириной Корсунской в статье «Импровизация вечности» (книга «Воздушные знаки» – Ровно, 2008), ещё более убедительно опровергает «заезженно-обобщающее» клише «сюрреализм» по отношению к творческому стилю нашего поэта. В статье дано блистательное объяснение принципиального отличия поэзии Алюновой, возведённой на основе «глубокого духовного центра», от философии постмодернизма, который, изощрённо эксплуатируя достижения мировой культуры, совершенно лишён посыла «зачем всё это нужно». И в этом контексте И. Корсунская относит Татьяну Алюнову к «новой формации авторов», которые, стоически сохраняя серьёзность внутренней интонации, не поддаваясь настроениям скептической иронии, укрепляют опору для хранения традиционных богатств культуры. Исследователь подчёркивает выстраданную и осознанную обращённость нашего поэта «вспять», «в направление, овеянное духом Традиции…». И мы все свидетели, что для хранения высших бытийных ценностей судакский поэт избирает «мраморную глубину традиционных классических образов всех времён, интерпретируя их в координатах времени и своей души». (Л. Порубай, «Terra Poetika Татьяны Алюновой» – предисловие в книге стихов Т. Алюновой «Если выпита чаша», Симф., 2011). Завершая наш краткий обзор, отметим, сколь единодушным является мнение о том, что творческое подвижничество Татьяны Алюновой основывалось на редком во все времена осознании миссии поэта: и в несовершенствах земного существования прозревать божественные ценности бытия.

Насколько силён порыв крымских поэтов к постижению сакральных глубин творчества Татьяны Алюновой, особенно красноречиво говорят посвящённые ей стихи. И как неотразимый аргумент приводим некоторые из них.

Судак, 2013.