Людмила Корнеева

 О сонете Татьяны Алюновой «КАССАНДРА»

 Опубликовано в книге «Крымские сонеты как геопоэтический феномен» (М-СПб, 2019)

 
  Шествуя крымскими поэтическими тропами, мы не могли не попасть в полосу «психокосмического озарения» поэзии Татьяны Алюновой (1959-1998)… Сонетный фокус нашего взгляда сразу же останавливается на одном из её мерцающих сонетов (1989)[1], который родился в волошинской традиции античных аллюзий:

 КАССАНДРА[2]

    Голубая луна над горами,
    Ослепительно голубой…
    На земле белый пепельный свет…
    Смуглоликая дочерь Приама –
    Я тебе посвящаю сонет.
 
    В чёрном зареве красные стены,
    (или не было ничего?)
    Смертный ужас в глазах Поликсены[3],
    И пророчества торжество.
 
    И, провидевшая погибель,
    Проклинаемая толпой,
    Как бесчувственный каменный идол,
    Смотрит жрица перед собой.
    Геллеспонт[4] сквозь руины виден.

                                           1989

Перед нами очередной алюновский «провал минуты» в иномирие, в один из её любимых уголков вечности – бездонный древний мир архетипов, рождённых средиземноморскими культурами. С этим миром, чувствуя причастность к нему крымской земли, она много лет общалась в своём новосветском междугорьи, лелеяла его в своём поэтическом мире. Не однажды являлась её провидящему взору занесённая «пепельным» «снегом» легендарная Троя и гомеровские мифологические образы. Думается, сонет «КАССАНДРА» родился в очередном приступе «метафизической немоты» Татьяны Алюновой, пробуждающей её «сопричастность со всем на свете»[5] и пророческие притяжения её мировидения («Я помню всё на много лет вперёд. / Я вижу всё несбывшееся сразу»). И как-то не отпускает мысль об экзистенциальных  импульсах рождения  этого сонета, которые включили её трансцендентное видение? А как без такого видения можно было в нескольких импрессионистических штрихах воссоздать, как реальную, картину до сих пор волнующей античной трагедии?

Но последуем за мыслью автора. В первом катрене устанавливается связь времён: автор через мост своего сонетного посвящения («Смуглоликая дочерь Приама – // Я тебе посвящаю сонет») переходит в гомеровскую Трою и смотрит на события глазами своего адресата – пророчицы Кассандры… Начинаем улавливать сонетные черты этой минидрамы. Самое очевидное –  парадоксальность сонетного замка: три строфы сонета бликуют драматическими событиями гибели Трои («…пепельный свет»; «В чёрном зареве красные стены») и семьи троянского царя («Смертный ужас в глазах Поликсены»), а поэтическое резюме этого «торжества пророчества» буквально ликует ослепительным светом Геллеспонта! Но, как проявляется из текста, этот свет доступен лишь пророческому сознанию: ведь именно взору Кассандры было заранее видно «чёрное зарево» Трои, и ей же, «сквозь руины» «виден» «ослепительно голубой» «Геллеспонт»! И невозможно освободиться от наплывающих догадок, почему внутреннему взору поэта, накануне «роковых девяностых», всплыла эта архетипическая картина разрушения страны и человеческих судеб… и не ослепительный ли свет Голубой новосветской бухты[6] трансформируется здесь в «ослепительно голубой Геллеспонт» сонета, символизируя умиротворяющее сияние природного величия?.. И не сонетное ли сгущение лирического и историософского тона в душе поэта позволило в четырнадцати строках запечатлеть собственное пророчество событийных аналогий разных времён?..

[1] Публикуется  по изданию: Алюнова Татьяна. Останусь // Составители Тимиргазин А.Д., Ярошевский А.Ю. – Симферополь, 2002. С.14.

[2] Кассандра (греч.) – в древнегреческой мифологии: дочь троянского царя Приама и Гекубы, наделённая пророческим даром; её зловещим предсказаниям никто не верил, но они оправдывались, например, опасность, таящаяся в оставленном греками деревянном коне, гибель её семьи, победа ахейцев в Троянской войне, разрушение Трои. В переносном смысле Кассандра – вестница несчастья.

[3] Поликсена (греч.) – в древнегреческой мифологии: дочь царя Приама и Гекубы, сестра Кассандры. Послле взятия Трои была захвачена ахейцами и перевезена на европейский берег Гееспонта. Здесь явилась тень Ахилла и потребовала, чтобы Поликсена, ка его невеста, была принесена ему в жертву. 

[4]Геллеспонт (Дарданеллы) – пролив, соединяющий Эгейское море с Мраморным. Троя находилась на берегу Геллеспонта. 

[5] Эти особенности поэтики Татьяны Алюновой выявлены в работе Ирины  Корсунской  «Импровизация вечности» // Корсунская Ирина. Воздушные знаки. – Ровно, 2008. С.467- 479.

[6] По свидетельству мамы Татьяны Алюновой, Елены Фоминичны, ландшафтная энергия Нового Света, в котором поэту выдалось прожить большую часть своей творческой жизни, пробуждала её вдохновение.